Ж. Кальвин не случайно превозносит Августина, а позицию Иоанна Златоуста не принимает, считая ее неверной. Он пишет: «Что же нам думать о других, как не то, что они суть сосуды Божьего гнева и презрения? Поэтому мы без колебаний говорим вслед за св. Августином: «Бог, конечно, мог бы обратить на добро волю злых людей, ибо Он всемогущ. В этом нет сомнений. Почему же Он этого не делает? Потому что не желает. А почему не желает — это сокрыто в Нем. Нам не следует знать о причинах нечто большее. Это лучше, чем умствовать вместе с Иоанном Златоустом и утверждать, что Бог привлекает того, кто взывает к Нему, и протягивает руку помощи, а также, что различие коренится не в суде Божьем, а в воле и решении людей» [271, с. 432]. Следует отметить, что «умствует» не Иоанн Златоуст, а Кальвин вместе с Августином, потому что Златоуст показывает на основании Слова, что Бог «хочет, чтобы все люди спаслись» (1Тим.2:4), а Кальвин говорит, что Бог не спасает, «потому что не желает», вольно или невольно делая при этом Бога источником осуждения.

Кальвин не принимает также точку зрения Иеронима, который говорил, что наше дело начать, а дело Бога — довести до совершенства; наше дело — совершить то, что мы можем, а дело Бога — то, чего мы не можем [299]. Кальвин не соглашается с высказыванием Амвросия, что никто никогда бы не уклонился от веры, если бы Божья милость лишила человеческую волю изменчивости [300].

Кальвин отвергает почти всех, кроме Августина: «Греческие учители — и особенно Иоанн Златоуст — более других усердствовали в неумеренном восхвалении возможностей человека. Однако почти все древние отцы (за исключением св. Августина) высказывались на эту тему всякий раз по-разному или же говорили неоднозначно и туманно… Мало кто помнил высказывание св. Августина, что естественные дары в человеке извращены, а сверхъестественные (то есть относящиеся к небесной жизни) у него отняты» [301, с. 256]

Иоанн Златоуст в «Беседе о предательстве Иуды» явно подчеркивает роль человеческого выбора и ответственности за выбор: «Так как Бог создал нас господами в выборе и худых, и добрых дел, и желает, чтобы мы были добрыми по своей воле, то Он не принуждает и не заставляет, если мы не хотим, потому что быть добрым по принуждению не значит быть добрым. Поэтому, так как и Иуда был господином своих помыслов и в его власти было не повиноваться им и не склоняться к сребролюбию, то он, очевидно, сам ослепил свой ум и отказался от собственного спасения… Почему Он не изменил Иуду? Почему не сделал его благоразумным и добрым? Как следовало сделать его добрым? По принуждению или по воле? Если — по принуждению, то таким образом он не мог сделаться лучшим, потому что никто не может быть добрым по принуждению; если же — по воле и свободному решению, то Он (Христос) употребил все меры, которые могли исправить волю и намерение. А если тот не хотел принять врачевство, то это вина не врача, а отвергшего врачевание» [302].