Златоуст в «Беседах на книгу Бытия» проводит мысль об имеющимся у человека выборе, чтобы ответить или не ответить на предлагаемые Божьи средства спасения: «Впрочем, с волей человека не то, что бывает с телесными ранами. В телесной природе недуги часто бывают неизлечимы, но с волей не так: напротив, нередко и злой человек, если захочет, может перемениться и сделаться добрым, и добрый, если не будет бдителен, может развратиться. Господь всех нас, создав нашу природу свободной, хотя с Своей стороны делает все, и следуя Своему человеколюбию, и зная тайны, сокрытые в глубине души, увещевает, советует и предостерегает от злого дня, но не принуждает, а предложив соответствующие врачевства, представляет все на волю больного» [303].

Кальвин неверно обвиняет Златоуста и других учителей Церкви в том, что они проповедуют спасение добрыми поступками и усилием человека, и в том, что они не ставят во главу угла Божий выбор: «Меня удивляет, до какой степени могут заблуждаться даже такие великие люди! Как Иоанн Златоуст не понял, что различия между людьми проводит Сам Бог Своим выбором?» [301, с. 318]. Но Иоанн Златоуст во всех своих трудах ставит Бога и Его милость на первое место. Да, Бог все делает, в том числе и различия, но при этом Он не исключает выбор человека на то или иное различие. Златоуст лишь говорит о том, что человек способен сделать выбор, и потому он ответственен перед Богом, Который дает силы для всяких свершений и изменений. Златоуст, подтверждая то, что Бог даровал человеку свободную волю, нигде не учит о спасении своими силами, но говорит о непостижимой для человека Божьей премудрости, о милости и благодати Божьей, призывает всех быть послушными Божьей воле: «Итак, возлюбленный, когда что делает Бог, не решайся исследовать дела Его по соображениям человеческим: они превышают наше понятие, и ум человеческий никогда не в состоянии постигнуть и уразуметь совершенного Им. Поэтому, услышав повеление Бога, мы должны верить и повиноваться Его словам… В самом деле, что может человек совершить такого, чем бы он вполне заслуживал щедродательность Господа?» [304].

Однако Златоуст, в отличие от Августина и Кальвина, не делает человека марионеткой и безвольным существом, не способным даже принять или отвергнуть спасение, когда Бог, совершив все для этого, предлагает его человеку. Как будто суверенный Бог, Который все сотворил и имеет совершенный план спасения, не в состоянии подвести человека к выбору, но все делает за него Сам, лишая человека всяких признаков того, что он создан по образу Божьему (а не по образу бездумных зверей или неодушевленных предметов).

Иоанн Златоуст призывал избегать крайностей в вопросе ответственности человека за пребывание верой во Христе: «Что сказал я вначале, то говорю и теперь, а именно, что излишняя надежда стоящего, и отчаяние лежащего, то и другое гибельны для нашего спасения. Потому Павел, остерегая стоящих, говорил: «Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1Кор.10:12), и опять: «Но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1Кор.9:27). А, восставляя лежащих и побуждая к большей ревности, писал к коринфянам так: «И чтобы не оплакивать мне многих, которые согрешили прежде и не покаялись в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, какое делали» (2Кор.12:21), показывая этим, что слез достойны не столько согрешающие, сколько нераскаивающиеся во грехах. Да и пророк к ним (грешникам) говорит: «Разве упавши не встают и, совратившись с дороги, не возвращаются?» (Иер.8:4). И Давид их же убеждает, говоря: «О, если бы вы ныне послушали гласа Его: не ожесточите сердца вашего» (Пс.94:7,8)» [305].