Кальвин не дает ответов на причину избрания Богом людей к осуждению, ссылаясь на непостижимую тайну: «Что же нам думать о других, как не то, что они сосуды Божьего гнева и презрения? Поэтому мы без колебаний говорим вслед за святым Августином: «Бог, конечно, мог бы обратить на добро волю злых людей, ибо Он всемогущ. В этом нет сомнений. Почему же Он этого не делает? Потому что не желает. А почему Он не желает — это сокрыто в Нем. Нам не следует знать о причинах нечто большее» [271, с. 432]. То же самое говорит и Августин: «Почему же Он скорее избавляет того, нежели этого? Непостижимы суды Его и неисследимы пути Его (Рим.11:35). Ибо нам лучше и здесь услышать или сказать: «А ты кто человек, что споришь с Богом?» (Рим.9:20), — нежели дерзнуть говорить так, будто мы знаем оставшееся сокрытым по желанию Бога» [275].

Для нас совершенно очевидно, что суверенный Бог не  подотчетен человеку и что Его воля совершенна, и Он не действует как тиран. Человек не в праве указывать Богу, подобно тому, как горшок не в праве указывать горшечнику, но из этого образного сравнения не следует вывод, что созданный по образу Божьему человек является бездумным горшком, а, уж тем более ясно, что Бог не является горшечником. Итак, человек, обладая волей и ответственностью, не является бездушным и безвольным комком глины, а совершенный Творец не является ремесленником. Божество и величие Бога и состоит в том, что Он совершает Свою волю на земле, не лишая выбора и ответственности человека. История не является шахматной игрой Божией, в которой Бог передвигает фигуры, потому что Бог совершает Свою волю не отнимая свободу выбора у человека. Но наш человеческий грех не должен оспаривать у Бога Его права, творение должно покориться Творцу, но покориться добровольно под Божью совершенную волю. Не мы определяем действия Божьи, а Он движет нами, но движет нами не как марионетками, а представляя выбор и делая ответственными, сохраняя при этом и высшую милость и любовь, и высшую справедливость и святость. При этом целью Бога является не наказание, а спасение, чтобы «явить богатство славы Своей» (Рим.9:23).

Бог в представлении Кальвина и Августина предстает не как добрый самарянин, а как эгоистичный левит, безразлично проходящий мимо обреченного на погибель человека (Лк.10:25-37). И даже если допустить, что люди оскорбили Бога своими грехами и беззаконием и не достойны милости, разве не учил Сам Спаситель любить врагов и прощать обижающих (Мф.5:43-48)? Бог есть любовь, и поэтому Он послал Сына Своего на землю, Который предал Себя «для искупления всех» (1Тим.2:6). Эта простая истина остается важнейшей и сегодня, и будет оставаться всегда.